Вспышки эпидемии чумы, которые имели место в истории абазинского народа в 18 и 19 веках, принося с собой огромные человеческие потери, нанесли непоправимый урон численности этноса, и без того пострадавшего в результате военных действий и вынужденного массового переселения в Османскую империю.  
То, как свирепствовала чума в горах и поселениях, фрагментарно описывают различные источники того времени.
Абазинские аулы в Пятигорье оказались в эпицентре одной из вспышек эпидемии. Весной 1804 г. "болезнь с пятнами" появилась в Бабуковом ауле (АКАК. Т. 2. Тифлис, 1868, с. 938). В 1804-1805 г.г.  абазинские аулы  вблизи Георгиевска и Константиногорска  "объяты были свирепством язвы"  (АКАК. Т. 3, с. 55). В письме князя Куракина  графу Гудовичу от 16 августа 1808 года сообщалось: "Зараза вновь открылась в абазинских селениях от тайного сообщения с горскими народами».
 А в  выписке из донесений поручика Туганова 1809 года положение описывается так: "Объезжая абазинские аулы, нашел на  прежних местах одни знаки жилищ покрытые пеплом; Абазинцы же все, удалясь от места, где они сильно были в исходе прошедшего года, поражаемы язвою, живут во вновь и около учрежденной мною цепи малыми селениями".
Очевидец тех событий Григорий Филипсон, посетивший  места, где стояли абазинские аулы недалеко от города Кисловодска, в своей книге «Кавказская война» писал: "Я поселился в станице Кисловодской, в трех верстах от укрепления Кисловодского, куда знаменитый нарзан привлекал посетителей, больных и здоровых изо всей России... На всем пространстве съемок не было почти никакого жилья, только беспрестанно встречались по балкам пространства, заросшие крапивой и высоким бурьяном. Это были места аулов, жители которых в 1811 г. вымерли от чумы или разбежались" (Г. Филипсон «Кавказская война», стр. 436).

Василий Потто  в своей книге «Кавказская война» (том 2, стр. 85)  описал то,  как был уничтожен абазинский Трамовский аул, в котором долгое время свирепствовала эта болезнь: "Казаки вновь кинулись на выстрелы, но и эта партия, отстреливаясь на скаку, прошла по направлению к Трамову аулу. Между тем, на выстрелы прискакал с Верхне-Кирхильского поста сотник Астахов, и обе команды, пустившись в погоню за хищниками, ворвались в аул и сбили дротиками трех кабардинцев, остальные скрылись в саклях. Зная, что в предшествовавшем году в ауле свирепствовала чума, Астахов остановил казаков и, выйдя из аула, потребовал от жителей выдачи хищников. Те наотрез отказались. Астахов донес обо всем Ермолову. Этот случай выходил из ряда обыкновенных происшествий и Ермолов воспользовался им, чтобы уничтожить Трамов аул, “это гнездо разбоев и вечной чумы”. Ночью войска окружили его и приказали жителям выбираться. Затем аул был зажжен с четырех сторон, имущество разграблено, стада и табуны взяты на удовлетворение жителей Кавказской линии".
Анализируя сведения из этих источников, можно сказать, что абазинский народ, находясь в гуще военных столкновений и погромов, политической неразберихи и социально-экономических потрясений, нес от этих эпидемий одни из самых больших потерь.
Болезнь распространилась  не только в предгорьях Пятигорья, но и далеко в горах в Тебердинском ущелье, в одном из живописных ущелий из числа мест проживания нашего народа того времени. Исследователь А. Дьячков-Тарасов в своей книге  "В Горах Большого и Малого Карачая", описывая знаменитый   абазинский аул Джамгат, воспетый поэтом  М. Ю. Лермонтовым, пишет: «Мы остановились на месте этого некогда знаменитого аула, населенного абреками из абхазского воинственного племени цебельдинцев, живущих по ту сторону гор и до 1860-х годов упорно сопротивлявшихся русским. Лет 40-50 лет назад, говорит местное предание, аул посетил мор и унес большую часть жителей. Действительно за Джамаатом мы увидели на другой день обширное кладбище, огороженное из чувства благочестия карачаевцами; версты на полторы мы видели кучи камней, остатки бывших саклей".
Эти длительные и ужасающие бедствия нашли свое отражение и в абазинской фразеологии. Чума (айамына) стала синонимом всего самого неприятного и злополучного, и в лексиконе абазин применяется для описания последствий самых страшных событий. Каждому абазину известны такие фразы, как «айамына гIаншатI» - «появилась страшная чума», «случилось страшное»;  «айамына угIанацма?» - «тебя чума пригнала?», «дйамынальажьапI»- «очумевший» и т.д.
Все это свидетельствует о том, что абазинский народ пережил небывалые бедствия и понес огромные человеческие жертвы в результате  этих эпидемий.

В источниках упоминается эпидемия чумы конца 18 века, которая вихрем пронеслась по горам Большой и Малой Абазы. По сведениям П.Г. Буткова  «…эпидемия началась в 1803 г. в Грузии". Впоследствии, она быстро распространилась по Кавказской губернии, в частности, по Большой и Малой Абазе.
Но наиболее известными и запечатленными в источниках являются эпидемии чумы начала 19 века: 1804 - 1816 годов.
Удивительно то, что эти бедствия, как описывают источники, ни на секунду не сгибали стойкости и нравственных устоев абазин, где честь, достоинство и независимость были превыше всего. Очевидец тех событий Иосиф Львович Дебу в своей работе «Разные исторические замечания относительно народов, соседственных Кавказской линии» («Отечественные записки», 1821) писал так: "В 1808 году принуждались здешним начальством переселиться внутрь нашего кордона; назначенные им места простирались вниз по Кубани от Еманжелгинского поста до Невинномыского укрепления.
Абазинцы же, судя по своему многолюдству, почли назначение сие утеснением, и посему отказались от сего предложения. Здешнее начальство, дабы принудить их к сему переселению, повелело отобрать от них скот, который отдан был под присмотр казаков, и обвесть главное их поселение по реке Тактамышу цепью, составленною из регулярных и казачьих войск.
Утеснения сии и отнятие у них не только всякого с их однородцами сообщения, но и необходимых для земледелия и скотоводства способов, произвело в главном их селении необыкновенную смертность; почему и посланы были от начальства чиновники с врачами, для осмотра обоего пола в обнаженном виде; сие послужило к крайнему ожесточению Абазинцев  противу нас, оттого более, что по их обычаю и по врожденной нравственности, женский их пол почитался дотоле неприкосновенным даже и для глаз единоутробных; а посему с упорностию отвергли всякое от нас пособие и решились лучше умирать от недостатка необходимых потребностей, нежели в чем-либо быть обязанными России".
Часть абазин, находившихся  в пределах Кавказской губернии и подвергавшихся вмешательству со стороны администрации без учета  традиций, менталитета народа, оказывалась в том положении, когда борьба с эпидемией приводила не к ее одолению, а к более длительному свирепствованию ее среди людей.
Таким образом, проанализировав исторические события тех веков, можно утверждать, что этому автохтонному народу гор пришлось заплатить немалую цену с масштабными человеческими жертвами и материальными убытками, чтобы сохранить ментальное "Я", не изменить абазинскому кодексу чести и нравственности, служившему основой основ и ценившемуся дороже жизни.