Международное объединение содействия развитию абазино-абхазского этноса «Алашара»

Под запретом Вечности

Под запретом Вечности

Дорогие читатели! Предлагаем вашему вниманию эссе Мактины Айба. Мактина - кандидат исторических наук, автор многих научных статей. Ее семья олицетворяет единство народа Абаза по обе стороны Кавказского хребта: супруг Мактины, Амарби  Гогов, родом из аула Красный Восток, поэтому ей одинаково близки понятия «Апсуара» и «Абазара», которые вместе составляют основу основ жизни, культуры и быта народа Абаза. О морально-нравственных принципах Апсуара – наш сегодняшний материал Мактины Айба.

 

   Слова, сопутствующие детству, смутно проглядывали сквозь его пелену, растворялись в мятежном отрочестве, и, вновь, всплывая, медленно вызревали со зрелостью лет. «Цасым», «ламысдоуп» произносили старшие, заметив недоброе в любознательных глазенках детей; это «недозволенное» нависало всем бременем суровости над веселой атмосферой игр подростков; оно же, впоследствии, навсегда заняв достойную «нишу» в подсознании, сублимировалось в знаки любви и почтения, известные только членам их сообщества. Они в точности усвоили предписания о занимаемых местах во дворе, в доме, за столом, вместе или порознь, рядом или поодаль, в соответствии с разностью лет, полов и пропорциями текущей в них свежей крови от общего объема старой родовой крови.

   Отвоевывая у времени пространство, а у пространства время, они останавливались пред восходящим из глубины веков Запретом Вечности.

   В торжествах обрядов и ритуалов, в буднях школы воспитания, в загадочных письменах и в ночном небе, усеянном звездами, они узревали Запрет Вечности.

   Экзегеты, убеленные сединами, сидя у пылающего очага с очажной цепью, рассказывали, что в них во всех течет общая кровь, что они названы Создателем ажьира-ацэра (единые кожа-и-кость) с передающимися по наследству общим темпераментом, пристрастиями, болезнями и способами их лечения, молельными домами и благодарной памятью о легендарном Прародителе (Пророке). Он, как в последствии его назвали благодарные потомки, носил имя Ашьацк,ьа (Светлая кровь).

   В те далекие времена род имел общие пахотные земли, пастбища, леса, реки, Высший Совет с обязательствами перед сородичами в периодических отправлениях жреческих, военных и торговых функций, а также был связан взаимобрачными отношениями с другим соседним родом.

   Сказители передавали, что в истории их рода было многое: и лихие годы неурожая, и свирепствовавшая «испанка», и отражение нападений племен из-за гор, и рождение у дедушки Учи сразу семерых внуков, и радостная весть о возвращении первого мухаджира, и многое другое.

   - Да! -  вздыхал мудрец.- Больше было плохого. Видимо, Создатель решил нас проверить на крепость духа. Но мы выстояли, и все благодаря ему – нашему Духовному Прародителю, научившему нас с позволения Всевышнего почитать Его, беречь традиции, не смешивать кровь, не даваться в лапы Лукавого (при этом он презрительно сплюнул).

   Откуда было знать старцу, что другой, уже русский мудрец почти в унисон этим высказываниям, только на свой лад, писал: «И в самом деле, чтобы выработать такую аристократическую породистость, нужны многие поколения существ, способных к самоопределению, к победе над трусостью, вялостью, леностью, стоящих выше расслабляющей чувственности и ценящих свободу, мощь и гармонию жизни выше, чем самосохранение и удовлетворение отдельных физиологических потребностей» (Н. О. Лосский).

   В тихие часы темных южных ночей мудрец продолжал свое повествование о Великом Потопе, о Судном Дне, о Предопределении всего сущего, о происхождении гор, озер и моря, а также о природе снов, ветров, печали и радости, о героизме защитников Кавказа, о найденном им самим бронзовом шлеме отважного грека Язона (впоследствии старик подарил его случайному гостю), о правилах хорошего тона и о многом другом, пока сон не отнимал у него на время неиссякаемый дар сказителя…

   …Светлое весеннее настроение передавалось вместе с ритмами просыпающейся природы от одних сородичей к другим. После очистительных жертвоприношений и молитв, после обмена различными дарами, сговоров и обручений – и стар, и млад, подтягивались к Большой поляне. Здесь – на этом представлении их ждали акьечаки (сатиры), обвешанные козьими шкурами, с натянутыми на голову мешками с прорезями для глаз и козьими рожками на лбах; зызланы (русалки) с длинными волосами, выкрашенными передержанной иранской хной в огненный цвет; адау (великаны) и ацаны (карлики), ведьмы, нарты, абрыскилы и многие другие мифические персонажи, олицетворявшие собой кто ангельское, а кто демоническое начало. Персон, пребывавших в последней ипостаси, было намного больше, как того и требовала программа сего мероприятия под пристальным контролем отдела первобытного искусства Высшего Совета рода.

   Среди воинствующей орды нечисти, наступавшей со страшным улюлюканьем на добрую, но меньшую половину масок и костюмов были: арупапы гордыни, с огромными высоко вздернутыми носами и подбородками и пренебрежительно-надменными лицами; акуртлаги алчности с горящими ненасытными глазами волокли за собой огромные плетенные акалаты, набитые всякой всячиной; цыблакьи праздности и лени, неряшливые подобия людей, запустив себя настолько, что большие дыры на одежде едва прикрывали их срамные места; амахагьи прелюбодеяния бросали похотливые взгляды, ища в толпе свою очередную жертву; ахарамы черной зависти, издавая поросячий визг, носились, как угорелые, по поляне, оставляя после себя бороздки выморенной травы; аджныши чревоугодия таскали огромные бурдюки с вином, потягивая его; а также маска тщеславия, которую ежегодно представлял сам пристыженный предводитель, проигравший бой именно из-за этого порока. Масок было бы куда больше, но все они вместе со зрителями не могли уместиться даже на Большой поляне.

   На Большой поляне, затянувшейся сумерками, царил страшный кавардак: маски сморкались, грозились, захлебывались, шипели, стучали, изрыгая бранные слова и несусветные проклятия.

   И вот, наконец, выходит мужчина благообразного вида в длинной белой одежде, представлявший Прародителя, и разгоняет всю эту нечисть со словами:

                                   Мерзки ваши порывы

                                   Словно на теле нарывы.

                                  На кровь родовую позором

                                   Посягнули вы сбором.

                                - Убить вас? Статься как вы?

                                 -  Нет, лучше вам уйти!

                                  Одна вам будет дорога

                                  Уйти навсегда из нашего рода.

 

Публика радостно аплодирует…

                         

 

   - Прародитель,- вновь начал свое повествование мудрец,- был огромного роста, крупного телосложения, с огненно-рыжими волосами и бородой, бурного нрава и кипучей энергией. Его пытливый ум, а также проницательность подвигали его на маленькие открытия, как потом оказывалось, вытягивавшие за собой большие последствия. Он сочетал в себе корнеплодовую цепкость к земле равнинного нрава земледельческого племени и паровосходящую обращенность к небу горного нрава племени охотников. В молодые годы Прародитель прослыл искусным и отважным защитником, а также изобретателем многих интересных и полезных вещей. Он был ревнителем предписаний псуала (по-душе, душевно), усматривая в них общий субстрат центростремительного начала. Так, освобождаясь от хтонического притяжения, человек псуала приподнимался при виде другого человека. Прародитель усматривал в этом добрую волю Всевышнего Его детям о полезности данных упражнений для развития опорно-двигательного аппарата. Видимо, по этой причине племя не знало заболеваний суставов двигательных конечностей, что позволяло им вести весьма подвижный образ жизни и взбираться на высокие кручи. Однако, это были умозаключения Прародителя, переданные устами мудреца, т. к. доподлинно неизвестно, что первично - способ пропитания или хорошие манеры.

   …Никто не помнит, когда именно в материнском роду степенных земледельцев родился ребенок с поросячьим хвостом. На внеочередном заседании Высшего Совета племени было решено, что в случившемся они видят замысел богов о неких видоизменениях людского облика, но были несколько озадачены тем, почему именно в свиной. Не входя в пререкания с богами, они увековечили сие происшествие очередным тотемным знаменем с изображением Черного кабана. По прошествии некоторого периода времени такая же участь постигла и племя охотников, в котором родилось дитя с поросячьим хвостом, а вслед за ним вновь и вновь стали рождаться гибридные дети. Более того, от небольших царапин, ссадин, ран, вызывавших медленное излияние крови, дети стали погибать. Кровяная субстанция, не желая больше оставаться в бренной оболочке ослабевшего тела, покидала его капля за каплей. Дети – маленькие жертвы межплеменных отношений, тупики эволюционного развития обоих племен. И вот, когда два племени переживали невиданную депопуляционную катастрофу, голос нашего Прародителя прозвенел в мертвенной тиши… Он произнес обличительную речь против косности уклада их собственной жизни, последствия которой требовал видеть в первопричинах. Печать Запрета Вечности была обнесена над всеми членами обоих племен, проведена над колыбелью последнего уцелевшего отпрыска и вкована в висевшую очажную цепь. Отныне каждое новое поколение, идущее от общего рода, брало с собой часть очажной цепи. Алый цвет крови признали священным и первородным, в честь нее Большая поляна была переименована в Красную, тотемное знамя Черного кабана выкрашено в цвет крови, впредь отличившиеся представители рода стали носить одежду этого цвета. Благодарные сородичи назвали Прародителя Ашьацк,ьа (Светлая кровь).

      В Декларацию Запрета Вечности входили многие пункты: вера во Всевышнего, обычай гостеприимства, запрет на проклятия, на кровнородственные браки и на мн. др.

   Другие племена, услышав о Запрете Вечности, также переняли это прогрессивное течение, постепенно, как и предвидел Прародитель, объединяясь в единое государствообразующее начало, в центростремительную основу всего цивилизованного человечества.                                      

   - Прародитель,- рассказывал старец,- указал нам путь к истине, к добру, терпимости, великодушию… Он заповедал нам предписания Запрета Вечности.

   - Апсуа, - завершил свое повествование мудрец, - это мы, род других родов, связанные морально-нравственными  принципами Апсуара под печатью Запрета Вечности.